ПРИРОДА ЩЕДРО НАДЕЛИЛА
ЕГО ТАЛАНТОМ
Как-то я в поисках Жумекена (Ж. Саина) пришел в Союз писателей. Жумекена я застал за разговором с каким-то молодым джигитом. Решив не мешать им, я остановился в сторонке. Жумекен заметил меня и подозвал:
– Иди сюда.
Когда я подошел, он представил меня:
– Этот человек – партизан. И не просто партизан, а партизан, который переполошил всю Украину. Украинцы зовут его Васей.
От его хвалебных слов мне стало неловко.
– Познакомься, это твой младший товарищ, поэт Кабдыкарим Идрисов.
Мы с поэтом обменялись рукопожатиями. Мое партизанское имя “Вася” рассмешило его. С этой минуты мы с ним стали очень близки, как могут быть близки братья. Он был светлоликим джигитом среднего роста и веселого нрава. Когда мы сблизились теснее, Кабдыкарим шутил со мной, как с ровней, и покорил своим обаянием. Жена его Батиш оказалась учтивым и деликатным созданием. Бывая у них дома, я видел таких же милых, как они сами, детишек.
У Кабдыкарима было много друзей и знакомых за городом, и мы ездили к ним в гости на моей старой машине. Его стихи я часто читал на страницах газет и журналов. В хорошем настроении он, бывало, пел песни. Если говорить начистоту, то Кабдыкарим по призванию своему был певцом.
Однажды, будучи в особом расположении духа, он запел “Корлан”. Все мое нутро содрогнулось, и глаза заполнились слезами. Эту песню Естая-ата впервые я услышал в 1939 году в товарняке из уст его племянника Хамзы Омирбаева. Он был акыном, умным и здравомыслящим человеком. Было начало зимы 1939 года, мы ехали в теплушке, призванные на финскую войну. Но перед самой Москвой судьба меня разлучила с этим замечательным человеком. Я был принят в Московскую школу разведчиков, а он вместе с остальными мобилизованными продолжал путь в красном вагоне. С этим талантливым джигитом мне довелось встретиться снова в 1941 году на Украине, в 198-м артполку, где мы проходили практику.
В день, когда началась Великая Отечественная война, мы с ним вместе посмотрели фильм “Амангельды”. Нас увезли в Москву, а полк Хамзы вступил в боевые действия. Потом я узнал, что он погиб в бою. Хоть и недолгое время, но мы писали с ним письма домой, к Асыл. А она переписывалась с его матерью.
Эх, если б не война, Хамза стал бы одним из крупных представителей казахской литературы. Он отдал жизнь за Отчизну, а мать его, потеряв своего единственного сына, свою надежду и опору, тоже сомкнула веки. Ушла вслед за ним.
Причиной, побудившей меня писать эти воспоминания, стало берущее за сердце, искусное чтение стихов Мухтара Шаханова “Разве Естай будет Естаем…”. Эти стихи об Естае и Корлан, прочитанные на одном из телеканалов какой-то девушкой, заставили меня пролить слезы.
Кабдыкарим приходился земляком другу моему Хамзе, этому изумительно талантливому человеку. Он также подарил мне несколько минут подлинного эстетического наслаждения.
Особенно яркий след оставили в моей памяти проходившие в Приаралье юбилейные торжества Зейноллы Шукурова. Когда я вспоминаю Кабдыкарима, вдохновенно исполнявшего свои песни, я с тоской вглядываюсь в его черты на фотографии и долго не могу успокоиться.
Иногда я специально приглашал его к себе вместе с именитыми людьми. Когда Кабдыкарим, расслабившись, “входил в форму”, я просил его:
– Кабдыкарим, спой-ка нам “Корлан”. – и вот он брал в руки домбру и с чувством затягивал “Корлан” Естая-ата.
Редко у кого из слушателей глаза оставались сухими. Именитые гости говорили, что никогда не слышали, чтобы кто-нибудь пел “Корлан” так, как Кабдыкарим. И на самом деле это было так. Закончив песню, певец сам тяжело вздыхал. Тонкой души был человек! Одно слово – поэт. Я обнимал его и целовал в знак благодарности.
Эх, жаль, никто не догадался записать на пленку эту вдохновенную песню певца!
Кабдыкарим держался с достоинством. Он знал цену себе, как поэту и как певцу. В свое время управлял издательствами, был общественным деятелем, состоял в правлении Союза писателей. Кабдыкарим был отзывчивым, проявлял заботу о своих друзьях-товарищах, искренне помогал всем.
Не достигнув пятидесяти лет, в возрасте, когда больше отдаешь, чем принимаешь, Кабдыкарим ушел из жизни. С Рахымжаном Кошкарбаевым он был так же дружен, как и со мной. Подтрунивал над некоторыми нашими поступками и привычками.
Как старший брат, который до последнего часа находился рядом с Кабдыкаримом, я желаю его потомкам счастья!
