СТАРШИЙ ТЕЗКА
Было послевоенное время. Я в это время жил в Алматы. Все жаждал услышать о писателях и поэтах-фронтовиках из уст Жумагали Саина, а также увидеть их и познакомиться. Однажды, зайдя к нему домой, я увидел человека, наигрывающего на домбре. Поздоровался. Человек, играющий на домбре, прислонив инструмент к стене, встал с места. Когда я приблизился к ним, Жумагали представил гостя:
– Вот, познакомьтесь. Это поэт Касым Аманжолов, недавно возвратился с фронта. – На меня смотрел рыжеватый человек, ростом немного ниже среднего, как бы вопрошая про себя: “кто же он такой”. Видно было, что растительность на его лице два-три дня не знала, что такое бритва.
– Это – Касым, твой тезка, он был партизаном. Да еще каким, самым настоящим! На Украине его называют “Васей”, – Жумагали настойчиво нахваливал меня гостю.
– А, ты же говорил, что с тобой из Украины приехал один партизан. Это, оказывается, он – мой тезка. – Касеке с этими словами снова пожал мне руку. Так мы, познакомившись с новым гостем, сели за стол. Они приступили к долгой беседе. Жумагали стал рассказывать, как получил из Украинского центрального штаба партизанского движения в городе Киеве партизанские документы, и как там встретил оставшихся в живых друзей-партизан. Рассказал о встрече и знакомстве со мной. Касеке молча слушал.
Я же, слегка откинувшись назад, во все глаза смотрел на Касеке. Мне казалось, что знаю про него нечто особенное. Но так как не смог сразу вспомнить, долго сидел, напрягая память. Жумагали ко всем своим знакомым обращался, особо не церемонясь, по имени. Тут же в ходе беседы, когда он повторно назвал собеседника “Касым”, мне вспомнилась одна история. Это случилось лет восемь-девять назад. В то время я работал в городе Павлодаре инспектором областного отдела образования. Однажды мой коллега по работе, протягивая мне газету, сказал:
– Поздравляю, читай, опубликовали твои стихи.
– Смотрю на него, он не шутил, был серьезен. Читаю (Не помню ни содержание стиха, ни названия газеты), стих был длинный, в конце стояло имя автора – мое имя. Я был крайне удивлен. В то время я пытался сочинять стихи, но в газету ничего не давал, робел. Даже стеснялся читать их своей супруге Асыл. И знал, что стихи, особенно такие стихи, я точно не писал.
– Брось разговоры. Будешь обмывать свои стихи. Они в самом деле замечательные! – досаждал мой сослуживец. Я все отнекивался “Эти стихи я не писал. Ты думаешь, кроме меня на свете нет другого Касыма. Их написал кто-то другой”. В конце концов не в силах убедить того джигита, я рассердился:
– Если бы я написал эти стихи, если бы я был автором этих строк, то стал бы работать с такими Мыркымбаями, (Мыркымбай – имя известного героя Б.Майлина – неудачника, простофили, превратившееся в казахской среде в имя нарицательное) как ты, и в таком заведении! – Только тогда мой коллега вроде бы поверил мне. Теперь я понял, что именно с тем поэтом я сижу за одним дастарханом, пью с ним черный чай, заедая черным хлебом.
Он был очень весел. То и дело окидывал меня доброжелательным взглядом. Все рассказы Касым-ага были о войне, о подвигах его друзей-фронтовиков. С большим удовольствием и вдохновением рассказывал о битвах на Западных фронтах, также о стычках, полных героизма и отваги во время Восточного похода. И в то же время про себя ни слова. Особенно он любил рассказывать о подвиге Абдоллы, о смекалке и героизме своих фронтовых друзей. И притом он рассказывал с таким мастерством, что события происходили, будто наяву, будто его друзья совершали свои подвиги тут же в настоящее время, на наших глазах. А когда Касым-ага говорил о других писателях и поэтах, о поэзии, то он так воодушевлялся, открывался собеседнику всей душой. И он никогда чрезмерно не хвалил и не критиковал. Не делил также сородичей на роды, никого не отделял и не выделял. Мой тезка был настоящим образцом гражданина и поэта. Это был поэт, осознавший себя целиком и полностью! И я думаю, это происходило оттого, что он осознавал свое место в великом караване прошлой, настоящей и будущей поэзии, поэтому даже не пытался соревноваться, соперничать с другими. Он будто знал, что народ и грядущие поколения все решат сами по справедливости.
Спустя некоторое время, акын, взглянув на меня, сказал:
– Мы с Жумагали разговорились, а тезка остался предоставленным самому себе, давай немного сыграю, – с этими словами он взял в руки домбру. Я вначале подумал, что он будет играть кюй.
Настроив домбру, поэт преобразился. Энергично наигрывая на струнах он запел. Его хрипловатый голос выводил слова, полные сокровенных чувств. Мы молчали, потрясенные. “Урал, мой Урал”, “О, дарига, эта девушка”. – (Слово “дарига” в данном контексте – междометие, обозначающее глубокое сожаление) песни были необычными и искренними. Затем он вспомнил про своих фронтовых друзей. А когда он начал петь “Родную землю”, в которой батыр Абдолла погибает, совершив непревзойденный подвиг, но, к сожалению, его прах остается на чужбине:
О, дарига, золотая колыбель – родная земля,
Если не почитал тебя, то прости меня!
И тут же выводил нараспев:
Нет у меня других желаний, кроме того, чтобы
Родиться тут, жизнь прожить и здесь умереть!
Именно в этом месте нам всем стало невтерпеж сдерживать свои чувства. Я залился слезами. Чтобы скрыть слезы, опустил как можно ниже голову. Решил тайком, исподлобья, взглянуть на поэтов, но и они выглядели не в лучшем свете – глаза у обоих были полны слез. Мы без слов понимали состояние друг друга. Его песня “Родная земля” мне показалась гимном патриотизма.
Если кто любит свою Родину, то должен любить ее, как Касым-ага! И поражаешься, сколько в нем таланта, – он гражданин, патриот, поэт, композитор, домбрист и исполнитель песен!
Сегодня с гордостью рассказываю молодежи, как слушал песни Касыма Аманжолова в его собственном исполнении. Нынче эти песни исполняет Гафу Каирбеков – известный поэт современности.
Мне посчастливилось некоторое время ходить рядом с Касымом Аманжоловым, с этим непревзойденным поэтом. Другие поэты следовали за ним, чтобы брать с него пример, читали ему свои стихи, слушали наставления, а меня как магнитом притягивали к себе несравненные качества его прекрасного характера.
Я навеки попрощался со старшим собратом по перу в 1955 году, стоя возле его праха в почетном карауле. Про себя я тогда произнес: “Прощай, мой талантливый и дорогой брат, пусть земля будет тебе пухом!”
Он похоронен в родной земле, но так рано ушел от нас. Он должен был дать родному народу больше, чем дал до смерти. Слишком рано мы его потеряли!
Преклоняясь перед его гражданственностью, великой патриотичностью, гениальным поэтическим даром, думаю, не пора ли назначить поэтическую премию имени Касыма Аманжолова?
