ОН ПОСТУПАЛ КАК ГЕРОЙ
Турсынбек КАКИШЕВ
ДОКТОР ФИЛОЛОГИЧЕСКИХ НАУК, ЖУРНАЛИСТ
С Касымом Кайсеновым мы познакомились в сентябре 1952 года в партшколе, на двугодичных курсах. Курсанты были как на подбор бывалые ребята, вчерашние фронтовики, вернувшиеся с войны кто без ноги, кто без руки.
Мы с Касымом быстро нашли общий язык. В то время белый хлеб продавался только в партшколе. Когда мы с двумя-тремя кирпичами белого хлеба в дырчатой сетке шли по улице, люди поедали глазами наш драгоценный груз.
Приближался новый 1952 год. Я купил на базаре барана. Касеке пришел помогать мне. Оказалось, ни он, ни я не умеем резать скотину. Словом, кое-как мы лишили жизни бедолагу.
– Хвастался, что немцев резал, а теперь не можешь барана разделать! – стал я подначивать Касыма.
– Разделывать барана – дело непростое. Да и потом, кто тебе сказал, что, убив немца, его разделывают? – атаковал меня бывший вояка. – Вот что значит невежа, который войны не видел, а пытается о ней судить!
В конце концов, пыхтя и чертыхаясь, с неимоверными усилиями мы раскромсали того барана и встретили Новый год веселыми шутками.
Центральный комитет не дал мне закончить учебу и направил в Институт истории партии. А Касекен после окончания курсов работал в издательстве. Рассказывают, что он не смог как следует сделать какой-то перевод, и главный редактор издательства старейший журналист Ахмет Ельшибеков привел меня в пример:
– Посмотри на Какишева, человеком стал, хороший переводчик.
Касым ответил ему невозмутимо:
– Я вот учился у вас два года, и все мои беды оттуда. А Турсынбека Бог хранил, он учился у вас всего полгода, потому и человеком стал.
Говорят, все, кто слышал это, со смеху так и покатились.
Я не могу сказать, что ничто не омрачало долгие годы нашей дружбы. Дело в том, что характеры наши схожи. Мы быстро воспламеняемся и так же быстро гаснем. У нас было много моментов, когда, вспылив, уже через полчаса мы забывали обо всем и заключали друг друга в объятия. Всякие недоразумения и стычки с Касымом случались во время частых путешествий с ним. Однако он с присущей ему богатырской широтой быстро сглаживал все неровности и шероховатости наших отношений, выводя их на необъятные просторы дружбы.
Если не брать в счет каких-нибудь пройдох, что себе на уме, у каждого простого смертного имеется только ему одному присущий характер. Ни для стороннего глаза, ни для него самого он не кажется каким-то необычным или странным. Я обратил на это внимание на общественных мероприятиях вроде таких, какие были посвящены Касыму. Спустя всего четыре месяца после смерти батыра аким города И. Тасмагамбетов воздвиг ему памятник в Кенсае и способствовал тому, чтобы улице, на которой жил батыр, присвоили его имя.
Я очень порадовался за друга, когда увидел глаза людей, пришедших отдать дань его памяти. Они искрились добротой и милосердием. Я думаю, что гражданская суть любимца народа Касыма Кайсенова будет служить высоким образцом для многих поколений.
